Я люблю свою работу? - Страница 40

самолюбие отбивает барабанную дробь, и даже здравый рассудоксоглашается с тем, что мне, как руководителю, необходимо со всейжесткостью охладить пыл строптивой подчиненной, дабы остальным былонеповадно.

Через несколькоминут она возвращается и с премилой улыбочкой сообщает, что Викторждет меня у себя. Он, что, рехнулся? Мог бы и сам мне позвонить, ане передавать приглашения через нее! Сохраняя внешнее спокойствие,я продолжаю сидеть на месте и подписывать документы.

– Он тебя ждет, –сквозь зубы процеживает Ландышева.

– В данный моменту меня есть более важные дела, нежели обсуждение твоего отпуска.Можешь еще раз сбегать к Вите и сообщить ему об этом.

Аня издаетнегромкий смешок, после чего Лидочка, окончательно утратив контрольнад своими эмоциями, снова убегает.

– Это было круто,– радостно произносит Аня, но я делаю вид, будто не услышала ееслов.

Вскоре звониттелефон – это Рябинов. Видимо, решил узнать, почему я не бегу сломяголову в его кабинет. Что ж, буду придерживаться выбранной тактики.Не уволит же он меня! И лучше быть уволенной, чем позволитьподчиненным общаться в подобной манере.

– Да, – уставшимголосом произношу я, сняв трубку.

– Маш, что там увас происходит?

– У меняпроисходит подписание договоров на пять миллионов, потому чтокурьер клиента сейчас ждет на ресепшене. Что происходит уЛандышевой – спроси сам.

– Понял. Зайди комне, как освободишься.

Ничего не отвечаюи просто вешаю трубку. Тщеславие под фанфары самолюбия радостнохлопает в ладоши, восхищаясь нашей ледяной выдержкой и нашимостроумием. Здравый рассудок лишь произносит: «Вот так ибудет».

К Рябинову язахожу лишь спустя полчаса.

– Что случилось? –усаживаюсь в удобное кресло напротив него.

– Ты мне расскажи.Ко мне прибежала Лидочка, вся в слезах, и сообщила, что она ужекупила билеты куда-то там, а ты ей отпуск не даешь.

– А она несообщила, что уже отгуляла неделю сверх своего отпуска? И почемуона купила билеты, даже не уточнив, отпустят ее или нет?

– Маш, ты же еезнаешь… Ну дура, что с нее взять?

– То есть надолжность моего зама ты поставил дуру, которая ничего не смыслит нетолько в страховании, но и в корпоративном этикете?

– Варнас,подвязывай, – Рябинов вмиг делается серьезным.

Здравый рассудокподсказывает, что нам не мешало бы сбавить обороты, но Ландышевауже переступила черту невозврата – никаких послаблений не будет. Ктому же, сдав позиции сейчас, я навсегда потеряю уважениеподчиненных.

– Виктор, позвольмне самой руководить сотрудниками. Ранее у тебя не возникалосомнений в том, что я вполне справляюсь с такой задачей. Так чтоизменилось сейчас?

Смотрю ему в глазадо тех пор, пока он не отводит взгляд.

– Хорошо,разбирайся сама. Я просто не хочу скандала, сейчас не до этого.

– В чем дело? –изгибаю бровь.

– Ну… – он третпереносицу. – Это к работе не относится, не бери в голову, –отвечает он, уставившись в монитор.

Как бы не так!Рябинов всегда охотно делится со мной своими личными проблемами, ондаже рассказал об интрижке с женой Терехова! С чего бы ему сейчасмолчать? Сомнение размахивает транспарантом с надписью«Опасность!», а здравый рассудок с подозрением хмурит брови. Ноесли Витя не хочет говорить, то я не буду настаивать: рано илипоздно все выяснится. А пока нужно надеяться на лучшее и готовитьсяк худшему.

– Пожалуй, япойду: через час у меня встреча. Обедаем сегодня?

– Нет, не смогу. Вдругой раз, Маш.

Сомнение включаетсирену, а здравый рассудок в ужасе содрогается: если нарушенпринцип «война – войной, а обед – по расписанию», то плохи наши,точнее, Витины дела.

Лидочка, словновосковая фигура, замерла перед окном, не обращая внимания нанескольких человек, столпившихся возле Олиного стола. Всем своимвидом Ландышева будто дает понять, что она выше этой суеты. Однакоона сразу же поворачивается в мою сторону, стоит мнепоинтересоваться причиной столпотворения.

– Ты подпишешь моезаявление? – надменно спрашивает она.

Присутствующиесразу же замолкают и смотрят на меня. Ну что ж, сама напросилась!Хотя я и предпочла бы не выносить сор из избы, но раз ей такнеймется…

– Нет. Придетсятебе сдать билеты. Пойдешь в отпуск по графику, – отвечаю я, смотряей в глаза.

Никогда не думала,что миленькое личико Ландышевой может так исказиться, чтобы онастала похожа на старую сморщенную ведьму – но именно это ипроизошло. Страшно представить, сколько проклятий она насылает наменя сейчас! Но… Мне не страшно.

Среда,20.03.2013.

К среде уже добраяполовина компании знала о том, что Ландышева – в опале. Нельзясказать, что кто-то особенно сильно переживал по данному поводу, анекоторые вообще откровенно радовались. Кто-то старался скрыть свойвосторг (например, Аня), а кто-то, напротив, вовсе не утруждалсебя. Надо ли говорить, что этим кем-то был Гоша. Что касается Оли,то во время вчерашнего обеда она объяснила причину охладевшихотношений между закадычными подружками: у Лидочки, похоже,нарисовался какой-то принц, а посему ей не было дела до чужихпроблем. Ухова на протяжении нескольких дней пыталась рассказать ослучившемся в ее семье, но Лидочка лишь отмахнулась: мол, с кем небывает, найдешь себе другого! Я деликатно поинтересовалась, неувидела ли Оля этого самого другого в Гоше, на что она ответилаотрицательно. Надеясь на ее искренность, я немного успокоилась иболее не возвращалась к этой щекотливой теме. В конце концов, у нас