Я люблю свою работу? - Страница 27

– М-мария, тебепонравилось?

– Это быловеликолепно, Василий, – не без труда высвобождаю кисть из егоцепких пальцев. – Извини, мне пора идти.

Рябинов, давясь,сдерживает смех, но стоит нам выйти в коридор, сразу же принимаетсягромко хохотать.

– Зуб даю, онспециально для тебя старался! М-мария…

– Не издевайся, –я поджимаю губы.

– Может, тебегазовый баллончик купить? Вдруг он совсем потеряет контроль надсобой, как в тот раз, на корпоративе!

И весь путь досвоего кабинета он предлагает мне различные средства самозащиты. Насамом деле Мокрозад и впрямь в последнее время как-то странно наменя поглядывает, явно замышляя что-то зловещее. Например, вчера всемь вечера, когда все ушли, он прибежал в наш отсек весьма ввозбужденном состоянии, но сразу же остыл, увидев Аню. Потоптавшисьнемного возле моего стола, Василий что-то пробурчал себе под нос иубрался восвояси.

Возможно, мнеследует опасаться неадекватного андеррайтера, но мысли занятыдругим: на вчерашней встрече с бывшим свекром, которую организовалКирилл, я получила предварительное согласие на сотрудничество с«Авеню». Все бы ничего, но только потом Сергей Михайлович отвелменя в сторонку и попросил не обижать сына, дабы не развернуть егос праведного пути. Я премило улыбнулась в ответ, но где-то глубоков душе поселилось отвратительное чувство вины, и голос здравогорассудка снова зазвучал в голове, настоятельно рекомендуя неввязываться в эту сомнительную авантюру.

Теперь я сижунапротив Рябинова, все еще выслушиваю краткий курс самообороны идумаю, стоит ли озвучивать результат вчерашней встречи с бывшимсвекром. И когда уже он начинает в красках описывать, как Василийтащит мое бездыханное тело к своему столу, чтобы надругаться, я невыдерживаю.

– Вчера виделась свладельцем «Авеню»… – говорю, как бы невзначай.

Он сразу жезамолкает, напрягается и впивается в меня взглядом. Но я решаювыдержать паузу, чтобы отомстить за словесное недержание на темуизвращений, уготованных для меня Мокрозадом.

– Ну так что? –нарушает тишину Рябинов. – Он согласен?

Здравый рассудокпо слогам произносит «Не на-до э-то-го де-лать», но яослушиваюсь.

– Он можетрассмотреть наше предложение. Но окончательный ответ даст толькопосле согласования с партнерами.

И это ложь:отчасти, чтобы помучить начальника, отчасти, чтобы обезопаситьсебя, отчасти, чтобы успокоить здравый рассудок.

– И когда? – неунимается он.

– Терпение. Еслиты не забыл, я ничего не обещала.

Стоит мне толькоподойти к своему столу, как Лидочка и Оля бросают все дела иустремляют взгляды в мою сторону.

– Кто-то умер? –сухо спрашиваю я и сажусь в кресло.

– Почему ты пронего не рассказала? – Лидочка обиженно дует губы.

– Да уж, этопросто что-то! – Оля закатывает глаза. – Решила оставить его длясебя?

– Думаю, у Варнасдругие интересы, – бурчит Аня.

– Скажи, это онприслал тебе цветы? – не унимается Лидочка. – Если да, то я тебяубью!

– Конечно, он жепередал ей привет! И даже поинтересовался, почему она не приехала!– Оля выглядит разочарованной.

– У Варнас другиеинтересы, – повторяет Аня, продолжая стучать по клавиатуре.

– Можно узнать,что здесь происходит? – приподнимаю брови с недоумением.

– Эти две толькочто вернулись из «Оушен», – не оборачиваясь, отвечает Аня.

«Он же передал ейпривет! И даже поинтересовался, почему она не приехала!» – звучат вголове слова Оли. Терехов… Тщеславие визжит, самолюбие дудит вфанфары, а здравый рассудок посылает их и меня куда подальше. Впамяти возникает образ Феофана Эрнестовича: вьющиеся смоляныеволосы, легкая небритость, узкий разрез черных глаз, нахальнаяулыбка – и меня на несколько секунд бросает в холодный пот. Но подпристальным вниманием трех пар глаз нельзя давать волю чувствам –приходится взять себя в руки, что в тот момент удается с большимтрудом.

– И что же вы тамувидели? – с убедительной непринужденностью спрашиваю я.

– Их президент!Варнас, ты слепая? – Лидочка вскакивает с места. – Боже, вот этомужчина! Я готова была отдаться ему прямо на ресепшене!

– И почему я неудивляюсь… – произносит Аня.

Стоит представить,как Лидочка выставляет вперед свою грудь, а Терехов роняет челюстьна мраморный пол, мне становится дурно. И зачем я только отправилаЛандышеву туда?! Нужно было самой поехать, тем более, он передавалмне привет и даже поинтересовался, почему не я привезла подарки.Интересно, он все это говорил до того, как узрел неоспоримоедоказательство превосходства Лидочки над всеми прочими женщинами,обделенными природой? Или после? Какая же я дура!

Сохраняя внешнееспокойствие, окидываю Ландышеву секундным взглядом и к неописуемойрадости не обнаруживаю на ней ничего синего – бежевая блузка итемно-коричневые брюки, а на спинке ее кресла висит ярко-зеленыйплаток. Про красный лак на ногтях можно не волноваться – онапредпочитает исключительно французский маникюр. С облегчениемвыдыхаю, хотя здравый рассудок недвусмысленно произносит«Идиотка…».

– Когда мыследующий раз поедем к ним? Так хочется снова его увидеть! –причитает Лидочка.

Но я больше неслушаю: не обнаружив в ее сегодняшнем внешнем виде ничегоугрожающего, кроме четвертого размера груди, утыкаюсь в монитор иоткрываю Outlook.Семьдесят восемь новых сообщений куда важнее Лидочкиного бреда,который она продолжает нести. И вот среди спама от подчиненных,коллег из других подразделений, клиентов, и, конечно же, двадцати