Я люблю свою работу? - Страница 38

обеда я имела неосторожность рассказать ему об очередной аудиенцииу Петровича, но он лишь отмахнулся – мол, все, лучше не бывает, агенеральный всего лишь собеседует меня перед вступлением вдолжность директора департамента! Рябинов снова обвинил меня впаранойе и даже посоветовал попить успокоительного, либо обратитьсяк врачу за квалифицированной помощью, после чего я хотела воткнутьвилку в его руку. Тот факт, что Петрович повысил бы меня безовсяких прелюдий, имей он такие намерения, был понятен только мне,но никак не Рябинову… Казалось, его куда больше волновали стейк игарнир, нежели мои участившиеся посещения кабинета генерального.Поэтому мне не оставалось ничего иного, как улыбнуться ипритвориться, будто бы начальник смог развеять мои страхи. В товремя сомнение, поселившееся в глубине души, уже чувствовало себя,как дома…

Но на этом моизлоключения не закончились: когда я вернулась в офис, то засталаАню и Лидочку за живым обсуждением какой-то темы. Эпизод, конечно,занимательный – Безухова, в принципе, не любила разговоры нарабочем месте, тем более, разговоры с Ландышевой. Но, посколькуРябинову все-таки удалось испортить этот чудесный день, то меня неособо заботил треп подчиненных.

Вешаю пальто исажусь за стол. Боковым зрением замечаю, что Ландышева уставиласьна меня, как на привидение. Оборачиваюсь и встречаюсь взглядами сАней: в ее глазах – всеобъемлющий ужас. Они издеваются?

– Что происходит?– не выдерживаю я.

– Мокрозад купилновую машину, – отвечает Лидочка и несколько раз моргает.

Они точноиздеваются! Какое мне дело до Мокрозада и его новой машины? И безнего хватает забот!

– Mercedes SLK, белого цвета, – добавляет Аня.

– Кретин… –единственное, что я могу выдавить из себя.

– И он уже утромприходил сюда. Тебя искал, – Ландышева делает еще несколько взмаховдлинными ресницами.

Тяжело вздыхаю: наэтот раз Василий явно перестарался! Быть может, его неадекватноеповедение – следствие черепно-мозговой травмы, полученной во времяудара волейбольным мячом в голову? Но почему он выбрал именно меняв качестве объекта обожания? Чем я провинилась перед Амуром, чтотот загнал стрелу прямо в охотливую до приключений задницуМокроусова? За что мне такое наказание в виде назойливого, какмуха, поклонника?

– М-мария, –раздается рядом со мной.

Конечно, это –Мокрозад! Он широко улыбается, а его маленькие глазенки нездоровоблестят. От его ярко-розовой рубашки в широкую синюю полоску рябитв глазах, и я, поспешно отвернувшись, ищу взглядом нож для бумаги,чтобы применить в случае необходимой самообороны. «Сделай вид, чтозанята», – подсказывает здравый рассудок.

– Привет, Василий,– отвечаю я, уставившись в монитор. – Ты по делу или мимопробегал?

Мокрозад молчит итяжело дышит. От запаха одеколона, с которым он явнопереусердствовал, подташнивает. Снимаю трубку рабочего телефона инабираю номер Вити, но он, как назло, не отвечает, поэтомуприходится повернуться в сторону своего посетителя.

– У тебя всенормально, Василий? – спрашиваю я. – Ты как-то побледнел.

Ни слова неговоря, он разворачивается и убегает. Девочки обеспокоеннопереглядываются между собой.

– Мне кажется, онманьяк, – произносит Лидочка более чем серьезно.

Аня утвердительнокивает.

– И что прикажешьделать? Позвонить 112 и заказать сюда бригаду санитаров изближайшей психлечебницы? – возмущаюсь я.

– Давай скажемВиктору, что Мокрозад тебя преследует, – предлагает Аня. – Пусть онпоговорит с Орлом. Что-то же надо предпринять, пока он тебя… неубил!

– Ты этосерьезно?

Судя по лицам, онидействительно считают, что дни мои сочтены и Василий сейчасприбежит с топором мстить за безответную любовь. Нервно сглатываю:девочки знают что-то, чего не знаю я? Неужели мне и впрямь стоитопасаться за свою жизнь, если даже Ландышева смотрит на меня снеким подобием тревоги?

Финальный аккордиспытаний, уготованных мне на сегодня, взяла мамá. Она позвонила в21-15 и сообщила, что завтра в их поселке состоится открытиересторана, где я, как хорошая дочь и светская барышня,пренепременно должна присутствовать. Единственное мое желание в тотмомент – наплевать на хорошее воспитание и родственные связи ивысказать мамá все, что я думаю по поводу нового ресторана,светских барышень и хороших дочерей. Но здравый рассудокнастоятельно рекомендовал изобразить головную боль и премилораспрощаться, пообещав сделать все возможное для посещениязавтрашнего мероприятия.

Воскресенье,17.03.2013.

Нащупываю натумбочке телефон, который уже несколько минут истошно вопит, исмотрю на экран: 02-36 и входящий звонок от Уховой. Что моглослучиться? Неужели она убила Максима и теперь хочет, чтобы япомогла ей избавиться от трупа?

– Оля?

– Маш… Ма-а-аш, –слышу на другом конце провода ее всхлипывания.

Она точно егоубила! Представляю, как мы закапываем бездыханное тело вблизлежащем парке, и по спине пробегают мурашки.

– Надеюсь, ты несделала ничего ужасного…

– Маш, ты… можешько мне приехать? Прошу тебя…

Уже отчетливовижу, как наш арест показывают в девятичасовых новостях, но язык неповорачивается сказать «нет».

– Хорошо, я скоробуду. Скинь свой адрес сообщением.

– Спа-аа-сибо…

Поднимаюсь скровати и иду в ванную. Закалываю волосы, быстро умываюсь и чищузубы. Возвращаюсь в комнату, впопыхах одеваюсь, хватаю мобильный ивыбегаю в коридор. Жаль, что нет времени выпить кофе. Надеюсь, я не